| Ярославская культура древнейших времен
Ярославский край в древности - это лесная, речная и озерная страна, земля почти безлюдная. Кочевые народы проходили здесь, почти не оставляя следов. Земледельцы лепились по берегам озер и рек. Немногочисленные и малолюдные поселения почти не сообщались друг с другом, да и не было причин сообщаться. Жизнь в этом крае была нелегкой, а потому человек редко здесь надолго задерживался. Глубокая древность хранит следы культурных миграций, влияние которых на цивилизацию в крае трудно уловимо сегодня. Картина культурного взаимодействия становится более отчетливой, начиная с середины первого тысячелетия нашей эры. С этого времени открывается Великий Волжский путь «из варяг в арабы», который дал новую жизнь пустынной стране. Основные поселения появляются в узловых точках Волжского пути. Согласно гипотезе финского профессора Карла Мейнандера, в ярославской окрестности находилась легендарная страна Биармия, жители которой контролировали всю северную часть нынешней Русской равнины, и заплывали в далекие страны. Древненордические саги о биармах - «отголосок воображаемого величия финно-угорской первобытной эпохи». Но правильнее, вероятно, считать, что верхневолжская земля была областью влияния скандинавов-викингов, заинтересованных в безопасной торговле с Востоком. Культурная среда в первом тысячелетии нашей эры, складывается под сильнейшим влиянием торговых миграций и как результат диффузного синтеза различных воздействий. Статичный этнокультурный элемент (меря) вступает в плодотворный диалог со скандинавским и славянским кочевьем. Возникают взаимодействия и с хазарскими иудаистами, с мусульманами из-за Хвалынского моря (Каспия) и, позднее, из Волжской Булгарии. Конкретное содержание культурных обменов едва ли можно охарактеризовать на основе археологических материалов. Очевидным фактом является скандинаво-мерянский языческий культурный синтез во второй половине первого тысячелетия. В этой связи характерны споры о возможных связях Ярославского Поволжья и Аландских островов ввиду присутствия в заупокойном культе в этих местах общей детали - глиняных медвежьих лап. В конце первого тысячелетия нашей эры, усиливается приток на Верхнюю Волгу славян с запада и юго-запада. Постепенно славянские князья берут торговый путь под свой контроль, превращая местных жителей в своих данников. Этнокультурное нашествие славян в Верхневолжье привело на рубеже первого - второго тысячелетий к утрате мерянами своей культкрной и этнической идентичности. Меряне растворились в численно преобладавшем и культурно активном славянском элементе, забыв свой язык. Однако фиксируемые элементы мифоритуальной практики свидетельствуют о сильном угро-финском влиянии в итоговом религиозно-культурном синтезе. Сюда можно, вероятно, отнести дуалистические представления о природе человека, излагаемые языческими волхвами (по Повести временных лет, 1071), а также тождество медведя и Велеса, удостоверяемое ритуальным поединком воина и медведя. Мифы и соответствующая им ритуальная практика верхневолжского язычества сложилась в результате сложных и разнообразных влияний извне, пути которых часто ускользают от наблюдения. Духовный космос древнего язычества в Верхневолжье, по всем признакам, чрезвычайно мрачен. Это связано со специфической интерпретацией основного индоевропейского мифа о поединке Бога Грозы со Змеем. Здесь этот миф оформляется представлениями о Велесе (Керемете) - медведе и об его небесном двойнике (брате), которые поделили мир так, что небо досталось благому божеству, а поднебесье - жестокому Велесу, который являет себя самыми страшными и сильными ликами. Коль скоро вся земля предана злому богу, земное существование в значительной степени обесценивается. Все земное и телесное обречено терпеть лишения и невзгоды, и только душа после смерти может вырваться из тела и достичь небесного мира (очевидно, с этим связан обряд кремирования умерших). Язычество Верхневолжья - дуалистическая религия божеств Громовержца и Велеса, религия страха перед непредсказуемой волей всемогущего земного повелителя. Возможно, человеку была дана какая-то надежда центральным ритуалом этой религии - действием, воспроизводящим поединок небесного бога - и Велеса в образе медведя. Небесный бог, воплощаемый в сакральном обряде воином, побеждал медведя и умерщвлял его. Тем самым власть зла как будто пересекалась, однако последующее поедание мяса зверя участниками действа означало лишь их приобщение к сакральной телесности Велеса. Впрочем, ритуальная сторона древнего язычества очень туманна и едва различима в глубине веков. Типологические параллели в религиозно-культурной практике других народов позволяют строить гипотезы, но не дают окончательного ответа на вопрос о целостности мифоритуальной жизни верхневолжских язычников. Так, трудно что-нибудь сказать о формах участия предков в жизни потомков, о древних духах-хозяевах места, о возможности существования представлений о богине - матери. Культурная топография язычества предполагает своеобразную организацию земного пространства, его качественную дифференциацию. Средоточием сакральности является небо, однако, небесный бог далек от людей и не вмешивается в их жизнь. В его власти - души умерших. На земле же сакральные центры пространства не могут не быть осью страха, таинственного трепета и ввергающего в столбняк ужаса. Точка такого священного ужаса - капище: место явления Велеса (в виде ли огня, камня или медведя), жертвоприношений ему, заведомо тщетных молитв о милости, а возможно - и каких-то магических процедур. Сакральный смысл имеют и места погребений (трупосожжений), откуда протянута незримая нить к небу. По археологическим данным и легендам, языческая культура Верхневолжья - это культура таких капищ и погребений. Более элементарная культурная антитеза противопоставляла обжитое цивилизованное пространство (поселение) дикому девственному лесу, обступавшему человеческий мир с четырех сторон. Возникавшие на водных путях поселения утопали в лесах, и лес воспринимался как враждебная среда, мир хаоса и зла, наполненный всякого рода нечистью. Лес опасен, страшен и чужд. Человек борется с лесом расчистками и во время охоты. Языческая культура Верхневолжья была относительно статичной и менялась в основном лишь под воздействием внешних факторов, главным из которых стало появление христианства. Е.А. Ермолин
| |
